Я проснулась под будильник в четыре вечера, восстанавливая события прошлой ночи в памяти. Лишь мысли о родителях заставили меня вернуться на землю.
Нужно взять себя в руки, чтобы трезво мыслить. Еще вчера я договорилась встретиться с Романом, возможно у него будет информация, которая окажется мне полезной. Все же он расследует дело, связанное с вампирами, хотя и не подозревает об этом.
Я очень быстро собралась и решила сегодня побыть человеком, поэтому как все люди вышла в подъезд, закрыла за собой дверь и достаточно медленно спустилась по лестнице. Попав на улицу, я замерла от неожиданности. Было светло, хотя около пяти солнце уже садится, а во дворе никогда не стоял ни один фонарь, – вокруг лежал снег, всего сантиметр в высоту, но, покрывая все пространство между домами, которые стояли квадратом, как стены одной большой комнаты без крыши. И это было прекрасно: вид представлял собой декорацию зимней сказки, деревья были уже не голые, но в белом одеянии, по дорожкам спешили люди, многие с детьми, которые в свою очередь смеялись, радуясь снегу. Поле среди двора было еще нетронутым, как будто застеленное белым ковром с мелким ворсом. Я простояла, любуясь более получаса. Очнувшись, лишь, когда со мной поздоровался сосед (тот, которого затопило), я вспомнила, что меня ждет Роман, и поняла, что человеческим способом уже не успею прибыть вовремя. Поэтому, пройдя в закрытое место, я взлетела.
Недалеко от «Метеорита» парк, где я и «припарковалась». Пробежавшись рысцой среди деревьев, я попала на тротуар у проезжей части и замедлила шаг. Через двести метров я была у входа в кофейню при кинотеатре. Спустившись вниз по крутой закругленной лестнице, я вошла в уютный холл. Вокруг все было в красно-коричневых тонах, много дерева и бархата, холл плавно переходил в узкий коридорчик и заканчивался первым залом с высокой барной стойкой и четырьмя квадратными столиками с плетеными креслами вокруг них. Вся кофейня была выполнена в тех же красно-коричневых тонах с вкраплениями золотого, состояла она из четырех залов, два из которых распашонкой выходили из первого, правый был проходным в последний четвертый зал.
Слева послышался зов.
- Мила!
Я обернулась. Роман сидел в левом зале, недалеко от входа в него, за маленьким круглым столом лицом ко мне. Я прошла к нему, сбросила пальто, повесив тут же на специальной стойке, и присела.
- Добрый вечер, Роман.
- Привет, - он улыбнулся, и подумал кое-что очень неприличное, - я рад тебя видеть. Ничего - что «на ты»? Не против?
Мне хотелось ответить очень резко, что я довольно сильно против, и думать о подобном не позволю, когда я поняла, что на мысли так реагировать не стоит, он ведь и не догадывается, что я все слышу, а значит знаю. К тому же мне довольно многое еще предстоит разузнать.
- Не против. – Я тоже улыбнулась.
- У меня такие новости о том деле, ты не поверишь!
Черт, я бы могла обо всем прочитать в его мыслях сама, и так было бы быстрее, но слушать, как он смакует подробности продолжения нашего вечера, мне вовсе не хотелось, а потому я на время закрылась.
- Не поверю, говоришь. Интригует. Начинай рассказ!
- А что ты будешь заказывать? Я тебя ждал, честно говоря, очень хочется выпить.
- Я не употребляю алкоголь.
- Но пить или есть ты что-нибудь будешь?
- Да, но позже… А ты сделай заказ и рассказывай.
Он подозвал официанта, заказать пива, и достал сигарету.
- Закуришь? – Роман протянул ее мне.
- Нет, я курю только «Davidoff». – Сказала я по привычке, подумав, что закурить в принципе можно попробовать, и, когда подошел официант, попросила принести пачку.
- Значит, слушай. Мы вчера поймали убийцу!
- Как? – Я насторожено спросила. – Кто он?
- Сначала я расскажу как. Утром, скорее даже еще ночью с пятницы на субботу в участок прибежала девушка. Оказывается, она была рядом, во дворе соседнего жилого дома. У нее были гости, они там что-то отмечали, около трех ночи они разошлись, и она решила вынести мусор. А контейнеры стоят как раз между забором в участок и самим домом с обратной стороны. Когда она подходила, то заметила мужчину, который держал в руках другого, а, заметив ее, отпустил и убежал. Она говорила, что он просто испарился, но что пьяной дурочке не привидится. Ладно, дальше она подошла к тому парню, что упал, и заметила, что у него вся шея в крови, и он не дышит, ну она сразу заорала. А дежурный на улицу подышать, ну или покурить вышел, и подбежал к ней.
- Короче, вызвали в начале пятого утра меня на работу. Она дала показания, составили фоторобот. Я порылся в архивах, сделал несколько запросов. И оказалось, что этот тип привлекался один раз за хулиганство, и в базе столицы есть его фото. Мне пришлось более ста километров ехать, чтобы взять его, он тут в одной деревне у родственников гостил, как раз вчера к ним и приехал, я думаю вскоре после убийства.
- Так он сейчас у вас?
- Нет. – Роман скривился. – Короче, когда ты вчера мне звонила, я его как раз оформлял, я около одиннадцати только закончил, думал, поеду домой, но куда уж там. Пока рылся с бумагами, ко мне прибежал дежурный. Оказалось, что этого придурка в камере забили насмерть. Я там опять до утра просидел. Хорошо хоть сегодня выходной – весь день спал.
Меня осенила страшная догадка: «двадцать два пятьдесят семь».
- А как он выглядел? – Я рискнула прочитать мысли, и пока он описывал словесно, увидела несколько картинок: фоторобот, задержание, убитый весь в потеках крови, в неестественной позе – мой Дэвид. Я была поражена! Его человеческое тело было убито, и в тот же момент он сгорел, сгорел так быстро. Мне стало дурно, и больше ничего знать я не хотела. Мне было необходимо уйти, срочно.
- Прости, мне что-то нехорошо. Голова кругом и тошнит, давай встретимся в другой раз. Прости еще раз. – Я вскочила, накинула пальто, не дав ему сказать и слова, выбежала из зала, а вверх по ступенькам – на улицу. Только оказавшись среди белого пейзажа, я позволила себе остановиться.
Что же это значит?... Чуть больше ста километров отделяли Дэвида от его половины, и, если бы мы встретились на день раньше, возможно, все сложилось бы по-другому, и он был бы жив. Я ни секунды не сомневалась, что погиб вампир из-за гибели своей человеческой половины. Я помнила, что, когда соединилась в одно тело, то по возрасту осталась в теле человека. А, значит, если бы я не встретилась в тот день с Соней, то я бы не решила пролететь так далеко, и неизвестно, сколько бы мне было тогда лет в момент воссоединения. Я содрогнулась от мысли, что, если бы так и жила в двух телах, то умерла бы дважды, даже, если бы как человек от старости, то в тот же миг и моя вампирская сущность исчезла бы. А что бы было, если бы в теле вампира я сгорела? Инфаркт у человека или… Даже не знаю!
От мыслей меня отвлек телефонный звонок. Это был Роман.
- С тобой все в порядке?
Я сразу не поняла, что он хочет, и в трубке повисла минутная пауза.
- Мила!
- А.. Да… Мне уже лучше, спасибо. Я взяла такси, скоро буду дома и сразу прилягу. Прости еще раз.
- Ничего, в другой раз встретимся.
- Да, в другой раз. Пока.
- До встречи.
Я сбросила и сама не заметила, как оказалась в воздухе, на тот момент не задумываясь, что кто-то может увидеть, как я исчезла (движение полета достаточно быстрое для человеческого глаза). Над крышами домов и верхушками деревьев я думала о двух наркоманах, которых мы с Дэвидом вчера прикончили. С одной стороны я была рада, что погибший в камере человек будет оправдан. Возможно, в чем-то он и был виноват, но уж точно не в этих убийствах. А с другой стороны, нужно быть аккуратнее и избавляться от трупов. Я знала, что могу прожить без крови два дня, и лишь на третий это становится невыносимым. А потому теперь я сяду на небольшую диету, буду охотиться через день. Но так как завтра днем я буду в окружении близких, что продлится до самой ночи, то сегодня найти жертву мне просто необходимо.
Я ловила отрывки мыслей всех людей, до которых могла дотянуться, наблюдая за множеством тайных жизней, выбирая того, кто сегодня покинет этот мир. И у меня проснулось желание истребить большую часть города – сколько здесь мерзости, предательства, жестокости, злости, лицемерия. Моя ярость росла и расширялась! И тогда я поняла, что просто хочу отомстить.
Я прилетела к милицейскому участку. Слава Богу, наш город настолько же богат, как и беден. Камер в помещениях не было, и я незаметно проникла в кабинет Романа. Свет включать мне было без надобности, и я, быстро просмотрев все личные дела, нашла то, которое искала. Виновных было двое. Два рецидивиста, имевших не по одной ходке, если верить рапорту, но до инцидента незнакомых.
Мне не стоило труда найти их.
В камере находилось четверо заключенных. Все спали. Сны мне ни о чем не говорили, так как даже самый порядочный (или скорее невиновный) человек не может контролировать свои сны, а часто даже мысли. Я даже не знаю, почему моя способность читать то, о чем думают люди, имеет одну исключительную особенность: я понимаю, когда это просто мысли или контролируемые желания, а когда – призывы к действию или совершенные, совершаемые поступки. Но для того, чтобы я знала наверняка, человек должен бодрствовать. Сон для меня загадка! Я не могу понять индивидуальность по снам, хотя слышала, что многие психологи именно по сновидениям читают людей.
Значит, для меня есть лишь один выход – разбудить. Еще до этого момента, я достала ключи от камеры, и теперь стояла внутри. За долю секунды, встряхнув поочередно двоих из «квартирантов», я уже закрывала решетчатую дверь снаружи. Это помогло – оба открыли глаза (один постарше, совершенно лысый, весь в наколках, второму едва за двадцать, зато его два метра и сотня килограммов приводила в ужас, но не меня конечно). Мысли сумбуром с большой долей адреналина промчались в просыпающихся сознаниях. Я хватала лишь отрывки – меня интересовало: «Почему?», и больше ничего. И на мое счастье одним из воспоминаний у обоих было необходимое мне событие – это было как сеанс в кино, настолько четко.
Четыре глаза смотрели на парня, которого ввели в камеру, сняв наручники. Он также красив, как я помню, даже в мятой рубашке и несвежих джинсах, а легкая небритость придавала шарм. Он огляделся по сторонам рассеянным взглядом, видно так и не осознав до конца, что же произошло. Дрон – так называли одного из сокамерников, сквозь чьи воспоминания я наблюдала – думал о том, что неплохо было бы иметь такую подружку как этот парень. Тот же, что постарше (Вадим), лишь с интересом наблюдал за новеньким, когда начался диалог.
- Вы это мне? – резко ответил Лев (имя я прочла в деле, и хотя «Дэвид» мне нравилось больше, именно Лев было настоящим).
По мере развития диалога, если обмен колкостями вперемешку с ненормативной лексикой можно было назвать таковым, Дрон взбесился не на шутку. Из-за чего приблизившись к новенькому, резко левой рукой схватил его за волосы и со всей силы и ударил о решетку, а, затем, не отпуская волос, отдернул руку назад. По инерции тело за головой откинулось и, когда Дрон разжал пальцы, Лев упал, ударившись головой о нары, на которых сидел Вадим. Человек в наколках уловил взгляд разъяренного сокамерника, когда жертва попыталась подняться, ухватившись одной рукой за его правую голень. Лысый схватил левую руку у локтя и заломил. Послышался стон. В тот же момент, Великан, чуть склонившись, отвесил наотмашь пощечину правой рукой. Не успел Лев опомниться, как огромная рука схватила его за подбородок и потянула вверх. Когда он с трудом поднялся, его резко развернули и нагнули. Как видно, осознав, что его ждет, уже изрядно избитый парень стал вырываться и дернул назад правой ногой, задев Дрона достаточно сильно, за что снова получил удар, на этот раз в правый бок, и следом еще один. Он упал, а ему продолжали наносить удары уже ногами. Вадим боялся Дрона, а потому участвовал в процессе. Это продолжалось до тех пор, пока не появилась охрана, оттянувшая двух заключенных от третьего – уже мертвого.
Так свершилось
убийство, а причиной тому похоть и страх. Но правосудие не за горами – я
дождалась, пока оба уснут снова, и проникла в камеру. Первым я выпила Вадима, залпом,
как дешевое спиртное, оставив немного крови в еле бьющемся сердце. Когда искра
жизни почти затухла, я медленно прошла рукой его ребра и обхватила ладонью его
большое и горячее сердце, резко выдернув его. И тут меня посетила оригинальная
идея. Я приблизилась к главному виновнику и закрыла пальцами его ноздри, отчего
последний приоткрыл рот. Воспользовавшись этим, я сжала сердце в моих руках над
губами преступника и влила оставшуюся кровь. Начав задыхаться, Дрон очнулся, а
я схватила левой рукой его за горло, сев сверху. Я сжимала ногами его руки так,
что пошевелиться он уже не мог. Глаза человека застыли в панике, когда мое лицо
не выражало ничего. Он захлебнулся кровью, так и не успев позвать на помощь, из
его горла доносилось лишь бульканье.
Когда я вложила в руки мертвеца чужое сердце, расположив их на груди, заметила, что сама измазалась кровью, и оставила на горле жертвы отпечаток своих пальцев. Вытерев руки о свои джинсы, я попыталась оттереть отпечатки с шеи парня. Оказалось, что это синяки, я слишком сдавила его горло, когда не давала ему крикнуть. Я нагнулась и провела языком по его шее, моя слюна заживляет все даже на мертвом теле. Осмотревшись и проверив, нет ли больше где моих следов, и убедившись, что все в порядке, я исчезла, закрыв за собой решетку и оставив ключи там же, где их достала.
Через несколько минут я была дома, и пока одежда крутилась в стиральной машинке, я наслаждалась ванной, стараясь не уснуть.
Чтобы отвлечь себя, я взяла с собой книгу лекций Джона Боулби «Теория привязанности», и ушла с головой в создание и разрушение эмоциональных связей. Так за изучением прохождений траура и понятий безопасной основы, я окончательно расслабилась. Пока набиралась вода, я размышляла о прочитанном. Потом отложила книгу, закрыла кран и ушла в мир снов.
